Анатолий Оркас - Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]

- Я мужщина. Девушшек оссталось очшень мало - люди не дают им сарасти чешуей. Поэтому всся эта исстория не то што бы тайна, но обыщно ее не расскасывают. Понимаешшь, пощему?

- А почему ты мне все это рассказываешь?

Дракон поманил его когтем. Марк встал, и подошел к голове поближе. Дракон поднял левую переднюю лапу. И Марк увидел. Между лап, над самым сердцем был участок коричневой кожи. И на краю этого участка розовела маленькая тонкая чешуйка. А рядом проклевывалась еще одна - тонюсенький светлый ромбик.

- Чешется? - спросил Марк восхищенно - Почесать?

Лапа гулко хлопнулась о землю. Морда дракона не слишком выразительна, но Марк прочитал на ней такую бурю эиоций, что ему стало страшно. Тем более, что была эта морда ну уж слишком близко.

- Она же ещше ссовссем-ссовсссем сссвешая! Неушели она тебе так нушна? Она ше еще ссовсем маленькая!

- Да что ты, что ты, - кинулся успокаивать дракона Марк. - Не нужна мне твоя чешуя!

На всякий случай Марк даже отошел на несколько шагов назад и спрятал руки за спину.

- Скажи, - спросил он расстроенного дракона. - А если мне твоя чешуя нафиг не нужна, я что, не могу для тебя ничего сделать? Ты обязательно чешуйку потеряешь?

Дракон поднялся, сел на хвост, и Марку пришлось смотреть вверх. Ничего страшного, но как сразу ощущаешь собственную ничтожность! Одно движение лапой, и все, лапушка. Прощай.

- Мошшешь. И я даше рисскну. Я дейсствительно хочу почесаться. Но не ссдесь. А за ушами. Мне неудобно, а у тебя рруки мягкие. Но учти, я сам скасал, а не ты угадал.

И дракон лег на землю спиной к Марку. Марк посмотрел на голову дракона, не сильно уступающую ему в размерах. Присел возле ушей. Потрогал ухо. Ухо шевельнулось. Мягкое, теплое ухо. Как у лошади. Марк так и подошел к проблеме - как к лошади. Мурчащий дракон - это еще то зрелище! Низкий рык, сродни тракторному, прокатился по могучему телу. Потом еще один. И еще. Марк почесал за ушами, потом - внутри. Дракон прикрыл глаза, приоткрыл пасть, и только муррык вырывался из нее при каждом дыхании. Марк встал, прошелся вдоль спины. Потрогал крылья. Они тоже оказались мягкие. Крыло с пугающим треском распахнулось, нависнув над Марком огромным зонтиком. Марк выглянул из под крыла - дракон по-прежнему лежал с закрытыми глазами, только ухо направлено на человека. Марк почесал перепонку. Дракон передвинул крыло. Марк почесал и в этом месте. Дракон перевернулся на живот, расправил второе крыло. И снова крыло пронеслось в пугающей близости от головы Марка, при этом совершенно его не задев. Марк почесал и это крыло, с обеих сторон. Дракон сложил крылья, раскрыл их, потянулся, почесал задней лапой грудь. Сложил крылья и в упор взглянул на Марка.

- Ну как? Хощешь еще чешуйку?

- Нет, - снова ответил Марк. - Не хочу. И не хотел. И не захочу.

Дракон помотал головой.

- Не сахощешь... Ты чшеловек. Ты слаб и переменщив. Если бы ты был волшшебник, я бы мог всять ссс тебя сслово, но ты не волшшебник. И твое слово ничшего не сстоит. Жшизнь ты заработал. Но это моя милоссть, а не твоя саслуга. Иди, жшиви.

- Жизнь? А ты что, хотел меня убить?

- А ты дурррак, - с удовольствием констатировал дракон. - Наивный и глупый. Я уже пошти вессь в чешуе. Што мне твоя шиснь? Плюнуть и расстерреть! - дракон показал, как. - На мой век людей хватит. А кашдый чшеловек - угроса для драконов. Жшивой чшеловек.

Марк снова оглядел чешуйчатую грудь. Другими глазами.

- Мдя. Одна чешуйка - одно доброе дело. И одна жизнь. А ты живешь долго. И скоро новая чешуя тебе будет не нужна... Но удовольствие останется.

Дракон довольно заурчал.

- Если бы кашдая чешуйка давалассь чшеловекам ссеной их шизни - я бы мог гордиться. Мной бы гордилиссь вссе драконы. Но много, много чешуи оденет дракон, прешде чем убийсство чшеловеков сстановится удовольствием. Сколько пррриходитсся вынессти дрракону, пока он в ссовершенсстве осссвоит чшеловещескую подлость, шадность, глупоссть и лшивость. Но вы, чшеловеки, хоррошие учителя.

- А ты? - спросил Марк.

- А што - я?

- А ты? Ты впитал в себя все эти подлости, пакости... Принял их, и сделал своими. Чему ты теперь учишь человеков? Например меня?! Той же гадости и подлости. Только более изощренной, ядовитой и обидной.

- Моя подлоссть не во мне, а в тебе! - дракон опять припал к земле, став похожим на огромного варана. Но удивительное дело, Марк его совершенно не боялся. Ну, ни капельки!

- А ты можешь отличить одно от другого? Та подлость, которой тебя научили люди, от твоей, природной? А может, человеки научили тебя другому? Состраданию? Жалости? Великодушию? Ты, забравший сотни жизней "подлых людишек" - ты сам сейчас больше человек, чем я!

Дракон неожиданно отступил, лег на землю хвостом к вершине холма. А Марк наоборот, расправил плечи в обличающей речи:

- Люди разные! И хотя среди них встречаются и сволочи, многие из тех, кого ты съел, могли еще разобраться в своих заблуждениях, может, они просто боялись, они, как ты, стараются покрыть свою нежную душу чешуей, только эта чешуя нарастает не от добрых дел, а от злых. И человек, так же как ты, думает - "закроюсь, а уж потом буду добро творить, когда не страшно будет". Но только привыкает он творить зло. Как ты говорил: "забывают вкус солнца". А тут еще и ты со своими чешуйками. И как мы похожи! Вы защищаете тело, мы душу. А желания одни и те же. Вот скажи, чего ты хочешь?

- Ссейщас я больше всего хощу тебя сьессть. Ссо всеми твоими мысслями и поущениями. Ты наивный дуррак. И ты еще хощешь научщить меня щить?

- Может, я и дурак. Но иногда стоит прислушаться к мнению дурака. Кто тебе еще правду скажет, как не дурак?. Вот мне, дураку, видно, что ты ведешь себя странно. Пришел, сделал доброе дело, и хочешь сожрать. За что? Зачем? Я дал тебе чешуйку. Ничего не взял взамен. За ушками вот почесал. А могу и вообще подарок сделать.

- Это какой?

- Это такой. Ты можешь совершенно спокойно менять чешуйки. Без проблем и волнений за собственную сохранность. Если ты догадаешься делать свое доброе дело - дашь какому-нибудь человеку возможность сделать добро для тебя. Ну, например, ухаживать за тобой. Или хотя бы дружить. Тогда одна чешуйка отвалится, а одна - вырастет. И кони целы, и драконы сыты - козырнул переделанной пословицей Марк.

- Не полущитсся. Во-первых, щеловек должен сам догадатьсся, о щем я мещтаю. А во-вторых, он долщен быть волщебником. А волшшебнику ссделать для меня мою мелощ - не добрро. Он ще не бесссскоррыстно делает, а са чешшуйку!

- Значит, надо договариваться с волшебниками. А не есть их.

- Их съещ, как ше! Так хлестанет, што без головы осташщся!

- С чего бы?

- Волшщебники ведь имеют ссилу. Много ссилы! Больше, щем дракон. Только драконы ссилу имеют внтури, а волшшебник - сснарруши. А ессли волшшебника убить внесапно, его ссила вылетает. Нищем не контрролируемая. И ушш тут - как повесет. Повессет - только субов лишшишшшсся. А не повесет - и чешуя не помошет.

- Поэтому ты меня не убиваешь? Боишься, что я все-таки волшебник?

- Ага, - кивнул дракон. - Но не только поэтому. Ты вссе-таки угадал. Про крылья. И даше дал мне две чешуйки.

- Может, ты еще что-нибудь для меня сделаешь? Тогда и третью получишь!

Дракон оглядел Марка. Внимательно, с головы до ног.

- Я уше ссделал. Не убил тебя. Хватит тебе пока.

- Ну, хорошо. Не убил. Фиг с ним, добро. Верю. Сомнительное, но добро. А что мне с остальным твоим добром делать? Опять же, погладить дракона я мечтал много лет. Было, и прошло. А что мне делать с твоей историей о бедственном положении драконов? Это-то чем для меня добро?

- А мне какая рассниса? Это твои трррудноссти. Две чешуйки в моем воссррасте - и то удаща.

- Две??? Ты же три добрых дела сделал!

- Трри. А чешшуйки - две.

Дракон повернулся к Марку хвостом, взмахнул крыльями, и прянул в небо. Марк протер глаза от поднятого пепла, отплевался, и поглядел в небо. Дракон быстро уменьшался в размерах.

- Ни фига ж себе коврижки. С котятами, - пробормотал Марк. - Пообщались, называется...

Гедеон на местном наречии означал "остов". Почему именно "остовом" был назван город - Марк не стал допытываться. Гедеон, так Гедеон. Может, на этом месте когда-то была крепость. Или что-нить другое, солидное, древнее, давшее начало целому городу. Городская стена была уже достаточно глубоко в постройках, но все еще хорошо видима с холма. Из чего Марк заключил, что город достаточно старый, но еще не слишком вырос, чтобы за внешними поселками бывшая крепостная стена скрылась совершенно.

За городом расстилалась гладь реки. Ярко блестела в лучах заходящего солнца, покачивая мачты кораблей, возвышавшихся над окрестными строениями.

Трактиры и прочие гостиницы Марк искать не стал. Месяц работы у скорняка дал некоторую финансовую независимость, но она была слишком зыбкой, чтобы тратить деньги на трактиры. Много раскройкой шкур не заработаешь. Особенно если ты даже не подмастерье, а самый что ни на есть чернорабочий ученик. Но Марк твердо взялся искать себя, и раз уж подвернулась работа чернорабочим учеником, значит, да будет так. Самое сложное в этой работе оказалось скрепить себя, и не лезть с советами. Грубые слова, побои, пинки мастера - слава руднику! - это было настолько обычно и привычно, что вообще не будили в Марке никаких эмоций. Тем более, что бить скорняк не умел, и боли как таковой Марк не испытывал, а обижаться не собирался. Все правильно, с учениками только так и надо. Но вот все остальное... Марк уже не был глупым юнцом, хотя и старался таким казаться, и прекрасно видел, что скорняк несколько раз упустил явную выгоду при продаже своих шуб и воротников, дважды обсчитался при покупке шкур, любил выпить винца, и совершенно не заботился ни о рекламе, ни даже просто о достойности своей мастерской. Марк бы делал все совершенно не так. Но он был учеником мага, а не учеником скорняка. И тщательно старался не принимать близко к сердцу события в мастерской, уделяя внимание подай-принеси-убери. Подавал, убирал, приносил. Постепенно убедился, что не нравится это не только ему. Не нравилось это и телу. И, как выяснилось, скорняку тоже не нравилось. Нет, претензий к Марку не было, но скорняк тоже был не дурак - на свой лад. И он предложил Марку сразу стать подмастерьем - ибо видел, на что тот способен. Марк отказался. Скорняк почесал в затылке, и предложил вместо шкуры на полу (к которой Марк привык, и находил очень удобной) место в комнате. Чем еще можно было завлечь работника, скорняк не представлял. Марку стало смешно, и он просто сказал, что скоро уходит. Первая и серьезная проблема встала при расчете. Скорняк заупрямился с "выходным пособием". Тогда Марк перечислил объем и сроки работ, выполненных им, припомнил все обещания мастера, с перечислением условий - как выполненных, так и невыполненных. Мастер опять почесал затылок, и решил не связываться - уж больно точно Марк все назвал, а он не относился к хитрецам и пройдохам. Так что Марк получил все причитающееся, купил плащ, продал один из спальников, и отправился на юг.